Материнство превращается в дистанционную работу - Сайт научно-технического центра "Перспектива"

 Воспитание по телефону и забота с помощью денежных переводов и посылок с игрушками – такова формула «дистанционного материнства», выбора вынужденного и морально непростого. Сельским женщинам, отчаявшимся найти работу по месту жительства, приходится трудоустраиваться в городе, а детей оставлять на попечение бабушек. В результате таких отношений «на расстоянии» у женщин ослабевает материнский инстинкт, а дети оказываются лишены эмоциональной связи с родителями, отметила Вера Галиндабаева в статье в «Журнала исследований социальной политики» НИУ ВШЭ. 

         Женщина, согласно общественным стереотипам, должна реализовать себя в двух амплуа – работницы и матери. Успешно совмещать обе «профессии» удается не всем – нередко либо материнство, либо карьера страдают, и дело не только в нехватке времени и сил. Ситуацию усугубляют пробелы в социальной инфраструктуре: в яслях и детских садах, существенно облегчающих и трудовую жизнь, и быт, недостаточно мест, а услуги нянь обходятся слишком дорого.

Найти работу женщине с детьми – часто дело непростое. Трудоустроиться сложно не только из-за отсутствия рабочих мест, но и из-за нежелания работодателей нанимать женщин с маленькими детьми. Вторая ситуация чаще встречается в городе, первая – на селе. Не найдя работу дома, сельские женщины вынужденно отправляются в город на заработки, а детей оставляют с бабушками и другими старшими родственниками. Эта разлука зачастую растягивается на несколько лет – женщины видят собственных детей лишь урывками. Такая практика оказывает влияние на саму суть материнства – ослабляет тесную душевную связь с ребенком и уменьшает материнский инстинкт, считают эксперты. Фактическими родителями ребенка становятся бабушки, дедушки и другие родственники, которые постоянно общаются с ним и физически присутствуют в его жизни, а мать превращается в виртуального, дистанционного воспитателя.

Аспирант Института социологии РАН Вера Галиндабаева изучила материнскую заботу «на расстоянии» на примере жительниц республики Бурятия. Ее статья «Идеология расширенного материнства: забота о детях сельских мигранток в Бурятии», опубликованная в «Журнале исследований социальной политики», том 13, № 1 за 2015 год, основана на результатах анализа 65 интервью с сельскими женщинами в возрасте от 21 до 87 лет. Поколение матерей представляют 25 респондентов (до 35 лет). Поколение бабушек, которым приходится заботиться о внуках в отсутствие их биологических родителей, – 45 человек (возраст старше 45 лет).

Материнская забота – труд, требующий усилий и времени; это и система ценностей и те моральные решения, которые принимает женщина в процессе ухода за детьми, отмечают исследователи. По логике вещей, мать должна находиться рядом с ребенком в пору его взросления. Однако в случае с миграцией женщин (из сел в города, из одного города в другой, в ситуации с транснациональной миграцией) эти законы материнства могут нарушаться. «Миграция ведет к разрыву между идеологией и практикой материнства», – пишет Галиндабаева. Из-за невозможности забрать детей с собой или чаще их навещать женщины не видят их годами. В результате ребенка воспитывают остальные родственники, прежде всего бабушки. Матери же общаются с детьми, в основном, по мобильному телефону. У такого дистанционного материнства есть, как минимум, два психологических следствия.

Во-первых, между мамами и детьми нет необходимой эмоциональной близости. Ребенок меньше привязан с матери, для него более авторитетным оказывается мнение бабушки или другого воспитателя.

Во-вторых, и сами женщины иначе переживают состояние материнства – менее ярко и интенсивно.

Большая часть респондентов-мигрантов «не рассматривает вынужденную разлуку с детьми как жертву», пишет исследователь, определяя отношение матерей к разлуке с детьми как «спокойное». Отчасти такая позиция опрошенных женщин объясняется тем, что они рожали детей в городе, а через некоторое время перевозили к бабушкам, поскольку не могли совмещать материнскую заботу и работу (особенно в условиях недостатка мест в детсадах). Такой шаг мог расцениваться как неизбежный, без возможности выбора, и муки совести тем самым, видимо, несколько нивелировались.

С одной стороны, спокойное отношение матерей к разлуке с детьми объясняется эффектом миграции, отмечает автор статьи: все респонденты-матери проживали отдельно от детей на протяжении 3-6 лет, при этом многие оставили на попечение бабушек и дедушек детей в возрасте от четырех месяцев до полутора лет. Эти женщины, по сути, мало знакомы с собственными детьми, и насколько развиты их материнские чувства, сказать сложно. Так или иначе, физическое отсутствие матери в семье может негативно влиять на качество ее отношений с ребенком, подчеркивает исследователь.

С другой стороны, такие практики дистанционного материнства определяются не только экономическими или психологическими факторами, но и национальными традициями. По данным историков, в патриархальных бурятских семьях начала двадцатого века господствовала идеология «расширенного материнства»: дети одного рода воспринимались как общие, в их воспитании участвовали многие родственники. Эта культурная особенность отразилась и в языке: мужчин поколения отца дети называли не «дядя», как принято в русской семье, а «папа».          То же самое наблюдалось и в отношениях с женщинами поколения матери – их называли «мама».

Дети, по традиции, были центром семьи. По словам Галиндабаевой, это объяснялось материальными и моральными соображениями. За девочку семья получала калым, сыну же доверяли заботу о загробном мире его родителей. В целом буряты нередко передавали детей на воспитание своим бездетным родственникам (так, небогатые семьи «делились» детьми с состоятельными представителями рода). В рамках концепции «расширенного материнства» эта практика не стигматизировалась, а, напротив, поощрялась.

Бабушки-респонденты с пониманием относились к решению дочерей (невесток), оставлявших детей на их попечении.

Во-первых, по словам опрошенных, появление внука – важное событие, и к его воспитанию подключаются старшие поколения.

Во-вторых, в молодости информанты тоже сталкивались с подобной ситуацией – доверяли воспитание детей своим родителям (жители села должны были работать в колхозе, при этом декретные отпуска были короче, чем сейчас).

Иными словами, в советский период воспроизводились исторически укоренившиеся практики материнства, которые позволяли легитимно делегировать воспитание детей членам расширенной семьи (рода). То есть советская модернизация, как ни странно, отчасти способствовала усилению патриархальных семейных традиций. В современных условиях сельско-городской миграции происходит укрепление родственных сетей поддержки, в том числе – «расширенного материнства», резюмирует автор статьи.

Разлуку с ребенком женщины стараются скрасить другими практиками заботы. Многие информанты расценивали материальное обеспечение детей и денежную помощь родителям (на содержание хозяйства) как главный свой вклад в воспитание детей.

Мигранты посылают домой посылки с одеждой, игрушками и другими детскими товарами, которые сложно купить в селах. Зачастую матери покупали в кредит компьютеры для детей.

При этом родители понимают, что дистанционное воспитание не компенсируют отсутствие привычного общения матери и ребенка. Информантки подчеркивали, что ежедневная коммуникация на расстоянии и материальное обеспечение рассматриваются и детьми, и родителями как весьма «неэффективная замена ежедневного присутствия матери во время взросления ребенка». Показательны слова респондентки, отметившей, что ребенок, по сути, не признавал в ней мать и «пытался найти себе родителей среди односельчан»: «Пол-улицы папой были. Пол-улицы мамой были».

Ясно, что авторитет родителей при отношениях на расстоянии намного уступает авторитету бабушки или дедушки. Впрочем, информанты объясняют такой расклад сил не только самим фактом, что старшие родственники берут на себя львиную долю воспитания детей, но и тем, как именно они общаются с детьми (нередко намного мягче, чем родители).

В любом случае, материнство на расстоянии формирует сложные отношения между детьми и родителями. Их с трудом можно назвать привязанностью. Понятое таким образом «расширенное материнство» – это, по сути, коллективное, а не родительское, воспитание.